Магия успеха - Страница 18

Не заметив никакой реакции на лице собеседника, он нахмурился и запустил демонстрационную программу.

— Прогноз действительно благоприятный, — фетальная хирургия способна творить чудеса. Вот, пожалуйста, посмотрите, как это делается. Посредством ядерно-магнитного резонанса определяется поврежденный участок мозга, и в него вводятся замороженные клетки эмбриона-донора. Ведь чем принципиально отличается голова, скажем, от колена? — Доктор Бобров наконец-таки встретился с Серегой глазами, и обнаружилось, что они у него неспокойные, бегающие, как у лавочника, пытающегося подороже задвинуть свой товар.

— Чем? — Тормоз покосился на экран, где улыбалась исцеленная Марлен Дитрих, и ему вдруг бешено, до зубовного скрежета, захотелось въехать эскулапу в морду, так, чтобы вдрызг, но, сжав до боли кулаки, он сдержался. — Я весь внимание.

— Все очень просто. — Доктор взялся за «мышь» и привычно покатил ее по коврику. — Вот, смотрите. Поврежденная ткань на колене регенерирует, а нервные клетки мозга нет, не восстанавливаются. Благодаря же фетальной хирургии это упущение природы может быть исправлено и такие патологии, как параличи, болезнь Паркинсона и аналогичные, скоро останутся в прошлом. Главное — не тянуть с госпитализацией и принятием адекватных мер.

Он выразительно глянул на Серегу, но тот его не слышал. Тормоз смотрел на экран, где сыто жмурился султан Брунея, получивший наконец возможность ублажать своих любимых жен, и видел перед собой лицо матери — постаревшее, неестественно спокойное. Она совсем не плакала, когда хоронили Витьку, видно, слез уже не осталось.

— Все ясно. — Мотнув головой, Прохоров поднялся и, забрав историю болезни, поспешил выбраться из кабинета, — на душе у него было погано.

Выйдя на улицу, он рывком распустил узел галстука, несколько раз глубоко вдохнул, но легче не стало, и, понимая, что ненависть к человечеству до добра не доводит, Прохоров с полчаса тихо прокантовался в тачке. В драном кресле было тепло и влажно, как в навозной куче, о заднее стекло противно билась муха, а по «Шансону» лилось как раз в тему:

Бьюсь, как рыба,
А денег не надыбал…

«Ну не надыбал. — Тяжело вздохнув, Тормоз с неожиданной злостью выключил приемник. — Деньги, блин, бабки, хрусты, баксы… Где ж их, блин, срубить, да так, чтоб больше об этом не думать? Может, по башке дать кому?» Он хищно оскалился, представив, с каким наслаждением сделал бы это, и тут же скривился от отвращения к себе. «Ну и козел же ты, Серега Прохоров. Кому собрался по башке давать? Таким же ложкомойникам, как и сам? У кого зелень нашинкована, те видели тебя на херу — их хрен догонишь, а если и догонишь, то хрен возьмешь. Сами тебе рога отшибут. Может, лучше квартиру раздербанить, а комнату продать? — Засопев, он вытер о штаны вспотевшие ладони и, сплюнув в открытое стекло, удрученно покачал головой. — Это хрущевку-то сраную, в нашем гадюшнике? Да пока найдутся желающие, мать три раза помереть успеет. Суки, бляди, падлы!» Запустив двигатель, он резко тронулся с места и, чудом не задев бампером пятисотый «мере», на выезде был остановлен рыжеусым стражем:

— Что, ездить не умеем или жарко сегодня, развезло? А если что, кто бы отвечал? Как будем решать, полюбовно или ГАИ вызывать?

Глаза у охранника были хитрые, как у готовящегося нашкодить кота, и Прохоров нехорошо улыбнулся:

— Шлагбаум подымай, мурзик.

— Почему это мурзик? — Помрачнев, страж грозно распушил усы, а Тормоз, свирепея, пулей вылетел из тачки и, ухватив его за яблочко, с чувством прошептал:

— Потому что замурзыкаю тебя сейчас, падла! Отшвырнув вымогателя в сторону, он дернул цепь шлагбаума и, забравшись в тачку, так врезал по газам, что «тройка» обиженно взревела глушителем: «0-х-х-х-р-р-р-ренел?»

«Сука, урод тряпошный. — Вихрем вывернувшись на Большой, Тормоз выжал из двигателя все соки, однако скоро остыл и уже у рынка скорость сбросил. — На фиг, тачка ничем не виновата». Со Съездовской он ушел налево — Господи упаси ехать через мост Лейтенанта Шмидта! — у Меншиковского дворца подобрал пассажира и, сразу подобрев, порулил по забитому транспортом городу к дому, — клиенту надо было к кинотеатру «Рубеж». Пока ехали, разговорились, и на прощание вместе с деньгами попутчик сунул Тормозу визитку:

— Все, молодой человек, под Богом ходим. Если что, звоните. — Подмигнул, пригладил кучерявые волосы и отчалил — благоухающий парфюмом, слегка пьяненький и весьма довольный жизнью. На визитке значилось: «Товарищество „УЖЕНЕБОЛИТ“ при Центральном городском морге. Доктор Безенчук И. И., старший менеджер по перевозкам».

«X… тебе большой и толстый, обойдемся. — Серега сразу же вспомнил о матери и, скомкав приглашение на кладбище, внезапно разжал кулак. — Едрена вошь, а ведь верно, дельная мысля приходит опосля. Эврика!» Резко дав по газам, он развернулся и, сколько хватало двигателя, припустил к дому. На Партизана Германа голосовало сразу трое, все приличные, но Тормоз даже глазом не повел; остановившись лишь у родного подъезда, он бегом бросился по лестнице. Едва попав ключом в скважину, рывком распахнул дверь и, с ходу отдавив Рысику лапу, ринулся в свои апартаменты — где, где, где? Визитка отыскалась на подоконнике, среди рваных пятисотрублевок, бесполезных монет и красочных оберток от презервативов. Это был кусочек плотной бумаги с золотыми буквами на глянцевой поверхности: «Фирма „ЭВЕРЕСТ“. Кузьма Ильич Морозов. Директор-учредитель». Та самая визитка от хмыря из «мерса», что отвалил за приятное зрелище сотню баксов. Денежки те уже тютю, а вот телефон, может, и пригодится.