Магия успеха - Страница 5

«Я кукарача…». Понять ребяток было несложно — скучно, а так наедешь на лоха в колымаге с «черными» номерами, глядишь, настроение и поправится.

Если путь компромисса не дает результата, нужно вставать на тропу войны. «Ладно, суки». Зловеще ухмыльнувшись, Прохоров резко, чтобы у водителя «девятки» очко сыграло, дал по тормозам и тут же, уворачиваясь от удара, с полным газом ушел вправо. Преследователи, видимо перессавшись, увеличили дистанцию, но музыкальное сопровождение под ослепительный свет галогенок не отключили, и прохоровскому долготерпению пришел конец. Сбросив скорость, он приоткрыл дверь и мастерски, точно рассчитав направление воздушных потоков, зелено и обильно харкнул на лобовое стекло «девятки». Тут же ушел вправо, затормозил и, хрустнув суставами пальцев, принялся ждать.

— Я маму твою. — Из остановившейся «девятки» выскочил разгоряченный джигит и, потрясая массивным ломиком, называемым в определенных кругах Фомой Фомичом, с чисто восточным темпераментом устремился к «тройке». — Я жопу твою, я папу твою, я каждый пуговиц твою…

Не дослушав, Серега резко распахнул дверь, и ее острая кромка плотно впечаталась сыну гор между ног, отчего монолог прервался, а сам оратор, схватившись за мужскую гордость, скорчился в три погибели.

— Что, квадратные небось стали? — Окончательно рассвирепев, Прохоров выбрался из машины и сильным ударом колена превратил лицо врага в кровавое месиво. — Свободен, отдыхай.

Тем временем из «девятки» выскочили кунаки подраненного джигита, причем один с пятнадцатидюймовым клинком для выживания а-ля Джон Рембо, другой с цепью от мопеда «Верховина» с элегантным грузилом на конце. Тут же выяснилось, что работать в паре молодцы не умеют, и, без труда «вытянув их в линию», Прохоров от всей души въехал супостату с тесаком своим сорок пятым по печени. А обут он был, между прочим, в ботиночки «Милитари», с железными вставками и армированными острыми рантами. Джигит, екнув всеми внутренними органами, выронил кинжал и покорно залег давиться блевотиной, а Серега, не теряя темпа, взялся за его напарника.

На вид тот был красив и отважен, словно горный барс, только первое впечатление обманчиво. В мгновение ока «барс» забился на водительское кресло, задраился и приготовился благополучно отчалить, но не тут-то было. Легко запрыгнув на капот, Серега оглушительно вскрикнул и, вложившись всей массой, пнул ребром ступни лобовое стекло. Оно тут же превратилось в брызнувшую осколками пленку, армированный железом ботинок вдавил ее внутрь салона и с силой въехал лицу кавказской национальности в физиономию.

Финита ля комедия, инцидент был исчерпан, — выдав на прощание блевуну пинок по почкам, Серега направился к своей «трешке». Больше всего на свете ему хотелось сейчас жареных пельменей — с хрустящей корочкой, в сметане и кляксах расплавленного сыра, под томатный сок, чуть подсоленный, с мякотью… Однако полет гастрономических фантазий резко прервали.

Слева выросла громада «тойоты фо раннер», тонированное стекло ушло вниз, и мордастый, стриженый бык показал знаками, чтобы Прохоров припарковался:

— Тормози, с тобой будут говорить.

Джип сразу же принялся забирать вправо, как бы подталкивая «тройку» к тротуару, и ничего другого не оставалось, как подчиниться. «Нет, пожрать, видно, точно не придется». Вздохнув, Серега прикинул высоту поребрика, чтобы на крайняк рвануть через газон во двор, а тем временем бок о бок с ним остановился «шестисотый», и солидный лысый папа в галстуке «кис-кис» негромко выразил свое одобрение:

— Хорошо деретесь, молодой человек. Не лучше ли делать это за деньги?

Выглядел он крайне респектабельно: остатки благородной седины, холеная кожа, шикарный костюм, только вот взгляд был жесткий, как у голодного хорька.

— Подумать хотелось бы. — Выдавив улыбку, Прохоров разглядел в глубине салона совершенно потрясную блондинку в вечернем туалете и, остро. ощутив свое убожество, сглотнул голодную слюну:

«Из ночного клуба, наверное, нажрались, трахаться едут…»

— Надумаете, звоните. — Лысый ощерился и, протянув через окно визитку, сунул следом стобаксовую купюру. — Это за приятное зрелище. Люблю, когда срань черножопую на место ставят раком.

Тонированное стекло плавно поднялось, навсегда скрыв от Серегиных глаз блондинистую красотку, мощно взревел шестилитровый двигатель, и, сорвавшись с места, «мерседес» стремительно полетел по ночному проспекту. Джип сопровождения, двинувшись следом, на первом же перекрестке перестроился и прикрыл правый бок головной машины, — европейский класс, крутизна. «Бесятся с жиру, сволочи, девяносто восьмой жгут». Прохоров проводил кортеж взглядом и, убрав, не читая, визитку с баксами подальше, что было сил припустил домой, — есть хотелось нестерпимо. Миновав «Электросилу», он ушел направо, так короче, да и светофоров меньше, возле железнодорожной платформы вырулил на Ленинский проспект и скоро уже мчался по знакомой до каждой выбоины гигантской полуподкове проспекта Ветеранов.

Когда-то давно на этом месте были леса да болота, где в нищете и дикости прозябали воспетые поэтом убогие чухонцы. Позже, на народных костях, сатрапы самодержавия возвели здесь усадьбы, разбили парки с гротами, беседками и павильонами, где и предавались разврату и нравственному разложению. На берегу Литовского озера высились дворцы с бельведерами, благоухали заросли шиповника, а на поверхности прозрачных вод расцветали диковинные лилии. Только трудовому народу это как зайцу боковой карман. Нынче от Литовского озера остался лишь извилистый овраг, по местам цветников и розариев граждане выгуливают живность, а вместо белокаменных хором светятся в ночи окнами «точки», «корабли» и хрущобы.